Лионесс: Сад принцессы Сульдрун - Страница 89

«Вор! — заорал тролль. — Запрещаю собирать мои плоды! Если б ты сорвал хоть один абрикос, ты попал бы ко мне в рабство! Я бы тебя связал и откармливал абрикосами, а потом продал бы тебя огру Арбогасту! За десять абрикосов и десять слив изволь заплатить медный грош».

«Дороговато — за фрукты, которым все равно придется гнить, — заметил Друн. — Разве моей благодарности недостаточно?»

«Благодарность не сваришь в горшке вместо репы. Давай грош — или закусывай травой!»

«Хорошо», — сказал Друн. Он вынул из кошелька медный грош и перебросил его троллю; тот удовлетворенно хмыкнул: «Десять абрикосов и десять слив, не больше! И смотри не жадничай, не бери только самые лучшие».

Друн сорвал десяток абрикосов и десяток слив, а тролль стоял и подсчитывал. Как только Друн взял последнюю сливу, тролль закричал: «Все! Теперь проваливай!»

Друн шагал по тропе, закусывая фруктами. Закончив, он напился из ручья и продолжил путь. Пройдя еще полмили, он остановился, постучал по кошельку и заглянул в него: грош вернулся.

Ручей расширился и превратился в пруд под сенью четырех величественных дубов.

Друн вытащил из болотистой земли несколько стеблей камыша и промыл их хрустящие белые корневища. Обнаружив на берегу также побеги кресс-салата и дикой капусты, он подкрепился пахучей свежей зеленью и направился дальше по тропе.

Ручей впадал в реку; чтобы идти дальше, нужно было как-то перебраться на другой берег. Неподалеку Друн заметил аккуратный деревянный мост через реку. Снова побуждаемый осторожностью, он задержался, не решаясь поставить ногу на настил моста.

Вокруг никого не было; не было и каких-либо признаков того, что проход по мосту мог быть запрещен или ограничен. «Все это очень хорошо, — подумал Друн. — Но лучше все-таки попросить разрешения».

«Кто бы ни был хозяином этого моста, я хотел бы им воспользоваться!» — закричал он.

Ответа не было. Друну показалось, однако, что из-под моста послышались какие-то шорохи и хлюпанье.

«Хозяин моста! Если проход запрещен, выйдите и объявите об этом! Иначе я пройду по мосту и вам придется удовольствоваться моей благодарностью!»

Из глубокой тени под мостом в ярости выскочил тролль в лиловом вельветовом сюртуке. Он был еще уродливее предыдущего — бородавки и жировые шишки покрывали его лоб, нависший подобно утесу над маленьким красным носом с обращенными вперед ноздрями: «Чего ты тут разорался? Не дают ни минуты покоя!»

«Я хотел бы пройти по мосту».

«Только посмей взойти на мой драгоценный мост, и я мигом засуну тебя в корзину! За проход изволь заплатить серебряный флорин».

«Это очень дорого».

«Воля твоя — плати, как делают все уважаемые люди, или убирайся восвояси!»

«Что ж, так и быть!» — Друн открыл кошелек, достал серебряный флорин и бросил его троллю. Надкусив монету, тот спрятал ее в сумку на поясе: «Давай, иди! И намотай на ус — незачем поднимать такой шум!»

Друн прошел по мосту и снова зашагал по тропе. На другом берегу деревья росли редко, и солнечный свет, согревая плечи, радовал Друна. В конечном счете не так уж плохо было ни от кого не зависеть и идти, куда глаза глядят! Особенно будучи хозяином кошелька, в который возвращались вынужденно потраченные деньги. Друн постучал по кошельку, и в нем появилась серебряная монета с отметиной, оставленной зубом тролля. Насвистывая веселую мелодию, Друн поспешил дальше.

Древесные кроны снова сомкнулись над тропой; Друн шел мимо крутого холма, густо заросшего кустами цветущего мирта и белой торенией.

Внезапный лай заставил его подскочить и обернуться: на тропу у него за спиной выскочили два огромных черных пса, брызжущих слюной и скалящих зубы. Цепи сдерживали псов — рыча, они бросались к Друну, поднимаясь на задние лапы и рывками натягивая цепи. Ошеломленный Друн, с волшебной шпагой в руке, встал лицом к собакам, готовый защищаться. Он начал было потихоньку отступать, но с оглушительным ревом еще два пса, такие же злобные, как первые, бросились ему на спину, и Друну пришлось срочно отскочить вперед.

Он оказался в западне между двумя парами бешеных псов, каждый из которых старался превзойти другого, пытаясь сорваться с цепи и вцепиться зубами в горло незадачливого путника.

Друн вспомнил о талисмане. «Поразительно, что я не в ужасе! — сказал он себе дрожащим голосом. — Что ж, придется проявить отвагу и уничтожить этих чудищ».

Он взмахнул своей шпагой, Дассенахом: «Вот я вам покажу, сукины дети! Небось зубы-то вам больше не пригодятся, когда я поотрубаю вам башки!»

Сверху послышалась строгая команда. Псы замолчали и застыли в позах, выражавших готовность возобновить нападение. Взглянув наверх, Друн заметил крохотную бревенчатую хижину, ютившуюся на уступе холма в трех ярдах над тропой. На крыльце стоял тролль, в котором, казалось, сочетались все отвратительные качества двух предыдущих. На нем были штаны и камзол табачного цвета, черные сапоги с чугунными пряжками и странная коническая шапка набекрень. «Только посмей тронуть моих собак! — в ярости закричал тролль. — Если я замечу на них хоть одну царапину, свяжу тебя по рукам и ногам и отнесу к Арбогасту!»

«Прикажите собакам отойти! — воскликнул Друн. — Я пойду своей дорогой и никого не трону».

«Не так все просто! Ты их потревожил — и меня тоже разбудил — своими пересвистами и шарканьем. Надо было вести себя тише! А теперь тебе придется заплатить штраф — не меньше золотой кроны».

«Это грабеж! — заявил Друн. — Но время дороже, и мне придется платить». Он вынул из кошелька золотую монету и бросил ее троллю. Тот взвесил ее в руке: «Ладно, на этот раз ты дешево отделался. Псы, домой!»